Созинова Надежда Михайловна

Осенью 1940 г. я поступила в Минский учительский институт, куда принимали девятиклассников, чтобы скорее подготовить учителей. Мы были очень нужны стране. Той же осенью вышел указ генерального секретаря Коммунистической партии о платном обучении. В этой «умной» бумаге говорилось, что благосостояние советского народа улучшилось и каждый, кто хочет получить образование должен платить. Так решил товарищ Сталин.  Старшекурсники стали искать работу, любую, чтобы завершить обучение; другие бросали институт и уезжали домой. Я была освобождена от платы. Отца уже не было в живых, а мать, колхозница, была больна. Мне нужно было на что-то жить, а уезжать в деревню не хотелось. Как это часто бывает. Помогла неожиданность – случайная встреча на улице с дядей Филиппом, братом матери. Мы давно не виделись, но сразу узнали друг друга.

Зашли в кафе, дядя купил мне мороженное и клюквенный морс, и я рассказала ему о моих невзгодах. Дядя Филипп стал помогать мне, и только благодаря ему я смогла учиться дальше.

И вот — 22 июня 1941г. — судный день для всех советских людей!

Я в этот солнечный воскресный день сдавала «Историю СССР». Так назывался единый учебник для всех, кто учился. Он вышел под личным руководством «вождя всех времен и народов» И.В.Сталина. Так его называли долгие годы и до войны и в послевоенные годы до самой его смерти в марте 1953 г. Каждый день начинался по радио песней о Сталине, и каждый день заканчивался песней — уже другой. Их было необычно много, этих песен.

Так вот — о моем экзамене. Помню, я с пафосом, с воодушевлением рассказывала о «полной и окончательной победе социализма в СССР, о светлом будущем — Коммунизме».

И радостная, со своей четвёркой выскочила из аудитории. А во дворе института — шум, крик, беготня, и голос старшекурсника: «Тише! По радио говорит Молотов!» Все побежали к уличному репродуктору — такой большой черной «тарелке».

Молотов был тогда председателем СНК (Совета Народных Комиссаров), т.е. премьер-министром.

Речь премьера звучала по всему городу весь день, перемежаясь старыми революционными песнями. Молотов говорил о вероломном нападении фашистской Германии на СССР (ведь совсем недавно был заключен договор с Гитлером о мирном сосуществовании двух держав). Речь свою, которая звучала очень взволновано, Молотов закончил словами: «Враг будет разбит, победа будет за нами!» Эти слова запомнили тогда все. И хотели верить в них, как в клятву.

Жизнь каждого советского человека, жизнь мирная, следовательно, хорошая, светлая, внезапно оборвалась. Начались мрачные годы, полные горя, страданий, гибели на фронте, и не только на фронте.

Над Минском 22 и 23 июня весь день летали немецкие самолеты, звук их моторов был неприятный, режущий, ревущий.

А утром 24-го мы увидели, выбежав из студенческого общежития, могучие тройки вражеских самолетов: они летели бомбить, жечь, уничтожать! За два дня Минск был превращен в руины. И когда мы, собрав свои бедные пожитки, стали расходиться кто куда, город пылал, дымился. Многие погибли тогда, а живые сидели среди этих развалин или уходили, многие — в никуда!

До моей деревни было 45 км, и я пошла, попрощавшись с однокурсниками. Долго я выходила из города; ко мне присоединилась девушка моих лет, студентка мединститута, и побрели мы среди толпы.

Над дорогой, по которой я шла со своей плетеной корзинкой (на дне ее лежал мой комсомольский билет, потом я закопала его в землю в лесу), все время летали самолеты, очень низко, и летчики «развлекались» тем, что время от времени «поливали» стрельбой из пулеметов бредущую толпу. Это было очень страшно, и бежать было тяжело, и я в отчаянии бросила на дорогу свою единственную личную вещь — осеннее пальто. Я увидела только, как мелькнула красная сатиновая подкладка моей одежды. Как часто потом я вспоминала этот момент, когда мне приходилось надевать старую мамину или тёткину «ватоўку».

Было у нас с Настей по куску хлеба, а воду пили из колодцев по пути. Однажды пришли в лесную деревеньку и попросили у пожилой женщины ночлега. Она пустила нас на сено в сарай и принесла нам молока и хлеба. Я и теперь вспоминаю эту женщину с великой благодарностью. Сыновья её и дочь жили в разных городах страны, и она не знала о их судьбе. Жалела людей, незнакомых, идущих по дорогам, пожалела и нас, двух девушек, не знающих, что их ждёт.

Наконец, вот и мои Якубовичи, я в своей хате. Здесь мои сестры — Ольга и Лидия и сестра матери Наталья. А мама умерла после тяжёлой болезни 8 апреля 1941г. Там, на старом лесистом кладбище, — её могила. Казалось мне, что я уходила не только из Минска, но уходила и от войны. Но война была и здесь — в моём красивом, когда-то тихом краю. Здесь много сосновых боров, пригорков, холмов. Эти пригорки и холмики были использованы военными за год или два до войны для устройства внутри них — дотов, долговременных огневых точек. Мы, жители деревни, конечно, не знали, чем занимаются здесь солдаты. Недалеко от деревни, на опушке леса, у них был лагерь с палатками, их жильём. Для этих солдат-строителей дважды в месяц привозили кино и в хорошую погоду показывали фильмы в лесу. Приглашали и нас, жителей деревень. Это были бесплатные незабываемые зрелища. Вы, современные школьники, которым уже известны и доступны все новинки современных зрелищных изобретений, не можете понять, какой был Праздник, когда мы смотрели кино! Экраном была большая белая простыня, натянутая на две-три сосны, а позади, за зрителями, стоял киномеханик и крутил ручку стрекочущего аппарата. А когда заканчивалась лента, надо было поставить следующую, а мы терпеливо ждали, боясь, что не досмотрим!

В каждом фильме звучали красивые, наши любимые песни. Мы старались запомнить и мелодию, и текст и, возвращаясь домой, довольно громко (хоть и фальшиво!) пели. Очень любили все «В далёкий край товарищ улетает», «Три танкиста, три весёлых друга», «Спят курганы тёмные» и другие. Группа «Любэ» очень красиво поёт сейчас «Спят курганы…» о шахтёрах. Нам очень нравились фильмы о шпионах, которые переходили нашу границу, и мы очень радовались, когда пограничники их ловили. Как видите, я вернулась невольно в счастливое, мирное время.

Но ведь — война! Первое, что я увидела, посмотрев на восток, где были когда-то травянистые холмики, были взорванные фашистами доты. Их взорвали чуть ли не в первый день войны. Много позже я прочитала в какой-то книге о войне, что у немцев на военных картах было отмечено каждое одинокое дерево, каждый хутор, каждый населённый пункт, каждый город и в них особенно интересующие их объекты.

Какое это было мрачное время — жизнь в деревне во время войны. Мрак был в глазах, в сердцах, в душах людей. Помнится мне, что военные зимы были очень суровые, с сильными морозами и ветрами. Окна в наших хатах промерзали так, что не видно было ничего на дворе и на улицах. Если слышали шаги, то замирали: кто там — сосед, прохожий или враг?

Когда в наших лесах появились партизаны, появился и лучик надежды: может, действительно скоро придёт освобождение?

Расскажу несколько памятных эпизодов. Зимой 1942г. ранним морозным утром к нам в хату пришли две незнакомые женщины из какой-то дальней деревни. Они принесли испечённый хлеб — из картофеля, отрубей, остатков разной муки. Они рассказали, что этот хлеб надо передавать из деревни в деревню аж до Горок Могилёвской области. И если всё будет сделано правильно, без перерыва цепочки, тогда закончится война! Мы, молодые девчата, пытались разубедить старших. Говорили, что фронт так далеко где-то, даже орудийные выстрелы уже не слышны и что война не может закончиться вот просто так. Но нас не слушали. Тётка Наталья и наша соседка отправились в деревню в 7 км от нас и вернулись к вечеру чуть живые, замёрзшие. Помню хорошо тот день и это событие, но объяснения этому не знаю. А потом всё забылось. Однако этот случай врезался в нашу память как свидетельство того, как горячо, исступлённо люди ждали дня освобождения и не только ждали, а пытались помочь приблизить этот день.

А лютой зимой 1943г. к нам в хату ворвались три немца, оставив двери открытыми. Все трое большие, могучие, с парабеллумами в руках, Быстро обежали все углы нашей хаты, чего или кого искали, неизвестно. Заглянули и на печь, и сени осмотрели и каморку, где, бывало, мы хранили зерно, муку, сало в небольшой деревянной кадке. На стене в хате по деревенской моде висели фотографии в рамках. Выделялись фотографии маминых братьев, молодых и красивых. И немцы подступили к тётке с криком: мол, солдаты воюют против дойчлянд? А Наталья что-то пыталась объяснить, что эти мужчины не воюют, они работали далеко, не воевали. Мы все стояли одервеневшие от страха и с ужасом ожидали: вот начнут нас убивать. Один из чужаков, особенно некрасивый, как из газеты, где печатались карикатуры, подскочив ко мне и, приподняв подбородок своим пистолетом, прокаркал: гут, арбайт, дойчлянд! А когда они ушли, так и не закрыв дверей, мы все стояли и не могли опомниться. Под матрасом у меня лежали газеты, сводки с фронта и небольшие книжки со стихами белорусских поэтов. Среди них мы впервые прочитали стихи    Я.Купалы:

Партызаны, партызаны, Беларускія сыны,

За няволю, за кайданы

Рэжце гітлерцаў паганых,

Каб не ўскрэслі век яны.

Был и сатирический листок «Раздавім фашысцкую гадзіну». Если не ошибаюсь, выпускался листок (или журнал?) под редакцией Крапивы. Там было много карикатур и сатирические стихи. Например, такой:

Марш па вёсцы беларускай,

Мой халоп і мой халуй,

 На закуску сала, гуску

Зараз мне арганізуй.

Але покуль фрыцы гуску

Генералу здабылі,

Самі чарвям на закуску

 Каля плоту паляглі.

Эту литературу ночью нам принесли партизаны из подпольного райкома комсомола для работы в окрестных деревнях. Это просто счастье, что фашисты не стали переворачивать наши постели. Позже мы узнали, что группа немцев поселилась в помещении больницы, чтобы организовать вырубку и вывоз леса. Поэтому они шарили по деревням, искали партизан — пытались предотвратить опасность. Сводки с фронтов были и радостные и тревожные, война всё шла и шла. Очень обрадовала нас победа Красной Армии под Сталинградом.

Когда приходили из лесу наши односельчане-партизаны и приводили своих знакомых хлопцев, обычно собирались у нас в хате. Приходили наши подруги, обычно с работой — вязанием. Вязали носки партизанам, свитеры. На каминку (что-то вроде камина), около печи разжигали огонь из смолистых поленцев, становилось теплее, светлее и веселее. Все старались рассказать что-нибудь весёлое, хорошее из мирной жизни, из прочитанных ранее книг. Вполголоса пели наши любимые песни — пионерские и комсомольские и из фильмов. Это были радостные наши встречи.

Зимой 1944г. мы узнали, что некоторые районы Беларуси уже освобождены. Однажды вечером пришли из партизанского отряда десантники с Большой земли. Так называли тогда территории, куда фашистов не допустили. По нашей просьбе молодые красивые парни пели песни, которые мы слышали впервые: «Огонёк», «В землянке», «Вечер на рейде» и другие. Слушая эти песни, я плакала, я их и сейчас иногда слушаю с пластинок и люблю по-прежнему.

Весной и летом 1943г. в наших местах произошли трагические события, наподобие тех, что произошли в Зиняках и других деревнях Щучинского района.

Фашисты устроили блокаду партизанских районов. Нам об этом стало известно, и мы, взяв с собой самое необходимое, ушли в лес, в самую глушь, в болото. Наши бедные коровы тоже ходили неприкаянные, недоенные, искали своих хозяев, и жалко было смотреть на этих бурёнок.

Ночи были холодные, и женщины с малыми детьми ушли в деревню около леса, думали, что там безопаснее. Но ночью налетели фашисты, всех перестреляли, а деревню сожгли. Там, в том огне, погибла сестра моей матери, Мария, и её двое детей — Галя и Толик. Только одна девочка из нашей деревни каким-то чудом осталась жива, а мать её погибла в огне. Оля выросла в семье своей тёти и сейчас живёт в Минске. Всю ту ужасную ночь мы слышали выстрелы, крики, плач, а потом к нам в лес проник дым, удушающий, страшный. Это горели тела погибших. Когда блокада была снята, мы вышли из леса.

В солнечный, майский, цветущий день 9 мая 1943г. мы хоронили останки погибших. Никого не радовали цветущие деревья. Везде слышались рыдания, крики, причитания. Мы стояли на коленях на сыром жёлтом песке перед раскрытой могилой и плакали, плакали. А старшие молились и плакали. Теперь на нашем кладбище над могилами замученных и сожжённых людей стоят памятники с фотографиями и именами целых семей.

И всё-таки он наступил — долгожданный День Освобождения — третьего июля 1944г. Какая была радостная встреча, как обнимали и целовали женщины солдат, как несли им молоко, хлеб, что у кого было. На полянке у речки танцевали, плясали, пели.

А у самой речки сидело несколько пленных немцев. Вымыв ноги, они сидели босиком и, наверно, были рады, что для них война окончилась.

Всю войну мы работали в поле, выращивали овощи, картофель, ячмень, рожь и потом делились собранным урожаем с партизанами.

Осенью 1944г. вернулся наш институт из эвакуации. Получив об этом известие, я добралась до Минска и продолжила обучение на втором курсе. Было холодно, голодно, обувь и одежда была старая изношенная. Кое-что, мы, студенты, получали из вещей, присланных из Америки. Эти вещи: платья, куртки и обувь — получали мы за то, что после лекций разбирали развалины домов.

Однажды ночью, в мае 1945г. мы в общежитии проснулись от выстрелов и ликующих криков: победа! победа! Мы уже не спали этой ночью. А утром из института мы строем пошли на площадь Ленина. Ночью был заморозок, было холодновато, но нам было радостно и тепло. Шли и пели красивую песню о Москве, о победе. Площадь была вся заполнена народом. Слушали выступление Пономаренко, который тогда возглавлял правительство. Когда он предложил почтить память погибших на войне минутой молчания, то среди этой тишины слышались только рыдания. После митинга во всех кинотеатрах демонстрировали фильмы о войне, всех пускали в залы бесплатно.

Под дождём и снегом возвращались в институт, где нам приготовили вкусный бесплатный обед.

Награждена медалями: «50 лет Победы в Великой Отечественной войне», «Ветеран труда»,

«Отличник Просвещения БССР», «За доблестный труд в ознаменовании 100-летия со дня рождения В.И.Ленина».

Многочисленные грамоты отдела образования Щучинского райисполкома, ОБЛОНО, Министерства Просвещения Беларуси».

Награждена медалями: «50 лет Победы в Великой Отечественной войне», «Ветеран труда»,

«Отличник Просвещения БССР», «За доблестный труд в ознаменовании 100-летия со дня рождения В.И.Ленина».

Многочисленные грамоты отдела образования Щучинского райисполкома, ОБЛОНО, Министерства Просвещения Беларуси».