Медиагалерея
Козырь-Павловская Таисия Михайловна
День не задался. Погода за окном не радовала, даже раздражала своими серыми, дождливыми красками. Холодный ветер то и дело уносил мой зонтик, что вообще портило все настроение.
Я торопилась на встречу и очень боялась опоздать. Наконец, отыскав нужный дом, позвонила в домофон. Приветливый голос ответил, что я могу войти… И вот уже сижу на кухне, слушаю рассказ Таисии Михайловны Козырь-Павловской и не перестаю удивляться…
Родилась моя героиня в Витебске в 1930 году в семье уважаемых людей. Папа Михаил Николаевич был директором машинно-тракторной станции.
–Тогда это была большая должность, – улыбается Таисия Михайловна, – маму называли «жена директора», а нас – «дети директора».
Ее маму Ольгу часто приглашали работать учительницей немецкого языка в школе, однако она всегда отказывалась, что впоследствии помогло ей избежать ареста.
В начале 1936 года Михаилу Николаевичу пришло письмо от старшего брата из Германии. Ольга сказала мужу, чтобы он не читал послание, а немедленно отнес в КГБ. Он согласился, но все равно не успел: утром пришли военные и арестовали его.
Семью выселили в сарай. Старшие дети –Анна и Валерий– отказывались ходить в школу, потому что ребята не хотели сидеть с ними за одной партой, Таисия боялась выходить даже во двор. Спустя полгода начальство во всем «разобралось», и отца выпустили. Он вернулся исхудалый и бледный, но все так же веривший в страну и партию.
В 1937 году семья переехала в деревню Журовичи Гомельского района. Через 2 года отец с Красной армией отправился на границу с Польшей, где участвовал в боевых действиях и дошел с войсками до Бреста. Только в начале 1941 г. ему удалось забрать семью к себе в Брест.
– Мама и папа часто ходили в театр. Пошли туда и в субботу 21 июня. Когда родители вернулись, мы еще не спали, поэтому слышали, как мама доказывала папе, что немцы в театре говорили про войну, а папа не верил, – вспоминает Таисия Михайловна.
Утром раздался грохот, и мама прибежала с криком: «Миша! Война! Бери Стасю и Лерика и помоги спуститься в подвал!» В этот момент в дом залетел снаряд, который, взорвавшись, разрушил парадную и часть детской.
Отец ушел в горком, жена и дети спрятались в подвале. Мама успокаивала полуторагодовалого Олега, которого успела вынести из комнаты в одеяльце, и очень переживала за старшую дочь Анну: она перед этим уехала в пионерский лагерь на работу.
Подвал был глубокий и сырой, ребята дрожали от страха и холода. Прошло около 7 часов, прежде чем мама вышла наверх. Бомбежка закончилась, в доме не было воды и света. Лерик принес воды из колодца на улице.
– Мама сварила манную кашу, покормила Олежку и предложила нам, но мы отказались: как-то не до еды было, – говорит моя собеседница.
Соседи приютили семью и помогли перенести вещи из разрушенного дома. На третий день домой вернулась Анна.
Прошло пару недель, и есть стало нечего. Тася вместе с другими детьми ходила в деревню Тришин просить милостыню. Иногда им что-то давали, а чаще прогоняли. Тогда Таисия Михайловна и приняла решение: не отказывать тем, кто просит милостыню.
Вскоре семья переехала в деревню Шебрин. Там им выделили заброшенный домик. Потом перебрались в Литвины. Мама хорошо шила, заказов было много. За это приносили какую-никакую еду. Валерий пас коров, поэтому молоко было каждый день. Отец же приходил по ночам, уходил утром, забирая часть провианта. Родители были связаны с партизанами, старшая сестра Анна им помогала, передавала медикаменты.
Ранней весной переехали в деревню Муры возле Малых Радваничей, где прожили до середины осени 1942 г. В октябре грянула беда. Валерий погнал коров на пастбище, а Тася побежала за молоком. В это время немцы ворвались в деревню. Схватили тех, кто был связан с партизанами, расстреляли 9 человек. В числе арестованных были мама и папа Таси, а среди расстрелянных – сестра Анна и маленький братик Олег. Соседка остановила девочку по дороге домой, дала кусок хлеба и приказала убегать: немцы искали ее и брата Валерия.
Тася спряталась в лесу. Рядом была только собака Рекс, которую она подкармливала тайком от мамы. Через два дня встретила знакомых мальчиков-пастухов. Видя, что девочке холодно, один из них отдал свой свитер, другой – большой мешок, которым можно было укрыться ночью…
На четвертый день «лесной» жизни Тася решила пойти на хутор к Дукшеям, знакомым родителей. Те обрадовались, увидев девочку, так как сами ее искали. Они согрели, накормили Тасю, дали одежду и на следующий день отправили к Петру и Ксении Субботам на хутор, что за речкой. Супруги приняли девочку, стали выдавать ее за свою дочку.
В один из дней, когда тетя Ксеня ушла к соседке, а дядя Петр уехал по делам, в дом вошли полицаи и забрали Тасю. Она успела лишь оставить маленькую записку: «Меня арестовали». Все чувства в ней словно замерли: ни страха, ни холода–ничего…
В камере, куда посадили девочку, было небольшое окошко с полуразбитым стеклом. В него-то Тася и увидела наутро заплаканную тетю Ксеню, которая просовывала ей через щель хлеб и молоко. В 12 часов Тасю вместе с другими заключенными перевозили в жандармерию на допрос. Тасю вез дядя Петр. Он тихонько учил девочку, что и как говорить, когда будут спрашивать о семье. И предупредил, что везет немцам выкуп за нее…
Тасю допрашивали последней. Одиннадцать мужчин, вызванных на допрос, не возвращались. Из-за двери слышались стоны и крики. Полуживая вошла туда Тася. Немцы спрашивали в основном о брате, который сумел избежать ареста. Несколько раз девочку ударили резиновой палкой по спине и рукам. Когда допрос закончился, немцы вытолкнули ее за дверь, и Тася потеряла сознание. Очнулась уже в телеге дяди Петра, когда ее везли домой…
Около полумесяца болела. На теле остались синие рубцы от ударов, она почти не говорила, только смеялась и плакала… Тетя Ксеня уже потеряла надежду, думая, что девочка сошла с ума. Но Таисия поправилась.
Пришло известие, что в деревню приедут каратели. Субботы понимали, что второй раз спасти Тасю не удастся, поэтому ее переправили в партизанский лагерь близ сел Спорово и Сворень. Там Таисия встретилась с братом Валерием, который состоял в группе подрывников.
Группа партизан находилась в заболоченном месте. Если не знать тропинки, то можно было легко увязнуть в болоте, поэтому первое время девочке пришлось изучать местность. Жили в землянках: половина «жилища» находилась в земле, наземную часть покрывали соломенными снопами, окон не было. Стоял сколоченный стол со скамейками. Чтобы было светло, днём открывали дверь, в которую заходили, пригнувшись.
– Всё это страшно даже вспомнить, – говорит Таисия Михайловна.–Особенно тяжело было три-четыре дня в месяц девушкам и женщинам. В нашей группе был дядя Ваня. Ему, наверное, лет за 50 было, он заботился обо всех как о родных. Обязательно из какой-нибудь деревни принесёт пару старых простыней, стесняясь, бросит девушкам со словами: «Порвите себе на тряпки». Однажды раздобыл чугунный утюг, в который можно было наложить горячих углей и гладить одежду – не для красоты, а для уничтожения вшей. Мыла тогда не было, стирали болотной водой. Одежду посыпали золой и тёрли, потом выполаскивали и сушили над костром, а затем тщательно пропаривали утюгом. Так и жили…
В лагере Тася жила два месяца, потом ее решили переправить в Москву.
– Я отказывалась, твердила, что никуда не полечу, останусь с ребятами в группе, ведь я им тоже помогаю. Но друг отца Сикорский (будущий Герой Советского Союза), сказал, что это приказ. Дядя Ваня с моим братом тоже меня уговаривали лететь в Москву. Подруга Валентина схватила за руку и потащила в самолёт «Дуглас», – рассказывает Таисия.
Внутри самолета по бокам размещались дюралевые ячейки для сидения, на которых располагались раненые партизаны, а на полу – четверо носилок с совсем обессиленными бойцами. Тяжело было на душе Таси: она оставляла близких ей людей, не зная, встретится ли с ними ещё.
В Москве девочка сначала жила в семье Сикорского, потом переехала к дяде Александру Ефимовичу Ляховскому в Саратов. Таисия Михайловна и сейчас с благодарностью вспоминает дядину жену Ольгу Александровну, которая помогла ей наверстать школьную программу, и девочка смогла пойти учиться сразу в седьмой класс.
Было трудно учиться голодным.
–Утром бабушка выдавала кусочек колбасы, жмых от подсолнуха, винегрет в баночке из-под зубного порошка и маленький кусочек хлеба. Это был такой паёк до пяти-шести часов, пока я не вернусь из школы. А приезжала я поздно, так как оставалась на дополнительные занятия.
Колбасу девочка разламывала на два кусочка: один всю дорогу сосала и жевала, а второй доедала на двух переменках. И только во время третьей, большой, переменки съедала винегрет с хлебом. Вот так жили, учились и работали.
– В незабываемый день 9 Мая бабушка устроила шикарный ужин: вкуснейшую тыквенную кашу с пшеном и, наверное, со сгущенным молоком и суп с тушенкой. За столом говорилио том, что теперь все будут жить, не умрут, и обязательно все будет хорошо. Жалели только, что Тасина мама так и не смогла надеть свое белое платье в цветочек, которое берегла на День Победы…
Тася поступила в медтехникум в 1945 году. С каждым годом жизнь становилась лучше. Девушка получала повышенную стипендию, и бабушка разрешала разницу между обычной и повышенной стипендией тратить на личные нужды. Тасины подруги ходили на танцы, а она – в спортзалы, утром бегала на Волгу, а зимой ее друзьями были коньки и лыжи.
– С тех пор и не расстаюсь со спортом и в настоящее время посещаю два раза в неделю бассейн, – говорит Таисия Михайловна.
В 1948 году девушка окончила медтехникум по специальности фельдшер-акушер. На каникулы она приезжала к Субботам в Муры, пару дней гостила в семье Сергея Ивановича Сикорского. Он и его дочь Валя уговаривали Тасю приехать на работу в Брест.
– Жильё по закону должны были предоставить в бывшем нашем доме. Но, пережив в этом городе семейную трагедию, я поклялась, что никогда не буду жить на границе.
Несмотря на уговоры, Тася укатила на Дальний Восток, где и окончила институт. Хабаровский крайздрав направил девушку в Нанайский район. В посёлке Болонь, куда цивилизация что до войны, что после доходила с трудом, молодому врачу пришлось непросто. Но целеустремленности ей было не занимать: Таисия Михайловна добилась, чтобы при медпункте открыли стационар на четыре койки для рожениц.
– Ведь приходилось выявлять беременных женщин и определять их в больницу. Ещё в 1948 году многие придерживались дикого закона: беременную уводили в тайгу, строили ей чум, типа нашего шалаша, только шире, вверху – большая дыра, а в центре зимой горит слабый костёр. Оставляли шкуры крупных зверей, на которых она спала, и выделанные заячьи шкурки – для ребёнка, служившие вместо пеленок, а также продукты и воду. Рожали они, сидя на корточках. Женщина должна была сама разрешиться от бремени, обработать ребёнка и вместе с ним в течение недели вернуться в посёлок. Смертность среди детей и рожениц была большая, – рассказывает собеседница.
Прожила Таисия Михайловна там больше года, а в конце 1949 года приехала в город Комсомольск-на-Амуре. Здесь вышла замуж и родила двоих детей.
Когда дети подросли, Таисия развелась с супругом. Позже вышла замуж за капитана второго ранга Алексея Васильевича Козыря. Жена его умерла, оставив четырнадцатилетнего сына Алексея. Таисия Михайловна очень старалась, чтобы дети подружились.
–Однажды классный руководитель моего сына Нина Петровна при встрече рассказала, как спросила Лёшу, кто ему связал такую красивую шапку, а он ответил: «Мама». Это было для меня самое важное слово, – делится Таисия Михайловна.
Сейчас оба ее сына –полковники в отставке: один живёт в Москве, второй – в Минске.
В 1967 году Таисия Михайловна поступила в Хабаровский педуниверситет на химико-биологический факультет, закончила вуз экстерном по специальности микробиолога. По окончании вместе с мужем, который уволился с флота, переехала в Сталинград.
Прибыв летом 1971 года в гости к «нашим партизанам» в Брест, супруги удивлялись чистоте города и обилию продуктов.
– Как-то зашли на рынок, там женщина продавала большого осмоленного гуся. Я спросила, сколько стоит, а она ответила, что отдаст за три рубля. Мне было неудобно: за такие деньги да не купить, ведь в Волгограде такой гусь на рынке стоил рублей двадцать, а в магазинах, кроме арбузов и помидоров, ничего не было. За колбасой и мясом мы ездили в Москву, – вспоминает Таисия Михайловна.
Друзья давно уговаривали супругов переехать в Брест. Но теперь уговоры уже мало что решали: дешёвый гусь определил дальнейшую судьбу этой пары. Они обменяли квартиру, и вот уже больше 40 лет Таисия живет в Бресте. Специальность микробиолога позволила ей преподавать биологию в медучилище. Спустя время мою собеседницу назначили старшим референтом в Брестской областной организации общества знаний.
Таисия вышла на пенсию, но сидеть сложа руки долго не смогла: ей предложили место медсестры в школе №10 г. Бреста, и она с удовольствием согласилась. Так еще 15 лет Таисия Михайловна посвятила детям и заботе о них. О ней отзываются с теплом и уважением. Сейчас же она продолжает свою активную жизнь, не боится перемен, пишет книги, публикуется в газетах, много смеется…
Выходила я от Таисии Михайловны часа через два, если не больше. Я не замечала ни серого дня, ни ветра, что норовил унести мой зонтик…– всего того, что еще недавно портило мне настроение… Мне казалось, что все наши несчастья нами же и придуманы. Ведь сейчас, как сказала мне эта удивительная женщина, у народа только две проблемы: как похудеть и где припарковать машину… И я с ней согласна. У нас нет войны и близкие живы, а это самое важное.
